Кто ты из чумы в бедрограде

человеку что ни игра,
то втихую стыдливый блеф
(от отчаянья изотлеть,
не дождавшись восьми утра.)
(обещал позвонить вчера.)

человек человеку волк,
лис, грифон и вообще мудак.
человек человеку враг.
(обещал убираться вон.)

человек человеку боль,
непристойная, будто блядь.
(ну чего ты стоишь, присядь,
я же тут, я же тут, с тобой.)

человек человеку брат.
(нахуй всех, махнём в Бедроград.)

— В Бедроград? В Бедроград нет, — ответили из окошка с вежливым удивлением, почти даже со смешком: погляди-ка, мол, чего удумал, ишь ему! Пожевав чуть неловкую паузу, прибавили: — А вам туда по осени, помилуйте, зачем? Неужто на отдых? Бросьте вы это дело, поезжайте в Столицу — там и климат получше, и в Ботаническом Саду, говорят, новая экспозиция…

Господин Ю. не стал слушать приветливых излияний кассира, помедлил чуть, а потом — прямо так, на полуслове — пошёл в сторону. Нет, конечно, в Бедроград нет — никогда нет; добрый месяц уж отирает он порожек-подоконник билетной кассы, а всё нет и нет, и, кажется, должен бы уже кассир запомнить его в лицо, а и — он кассира тоже ни за что в толпе не узнал бы.

Перрон шипел и пенился людьми, что апельсинами рассыпались из кулька и теперь катались от стенки вокзала к вагонам и обратно. Кругленькие, деловитые, с баулами и котомками — никакой поезд стольких не вместит, — они плескались просто так, потому что где-то ведь нужно плескаться, и чем вокзал хуже прочих людных мест? Ю., который прекратил движение в сторону, зацепившись за чуть заметную трещинку в асфальтовом покрытии, почувствовал себя неприлично, постыдно статичным, но приложить остатки своей некогда кинетической энергии ему было некуда, и потому он засунул руки поглубже в карманы, пытаясь хоть этой мелочью походить на — суетливых, торопливых, бодреньких.

В карманах было удушающе сухо, и бумага неприятно колола пальцы.

— Вам, извините, в Бедроград?

Обратился к Ю. один из множества цитрусовых человечков — тоже круглый, весь чем-то перемотанный, с брюшком, только ещё и в нелепой, слишком маленькой шапке, которая всё никак не хотела удобно усесться на его макушке.

— Я, извините, тут услышал… В Бедроград, говорите?

В Бедроград — который уже день в Бедроград, но в Бедроград не ходят поезда, а если и ходят, то для особенных, специальных людей, а если и не для специальных, то уж точно — не для Ю., Ю. что-то недоделал, не узнал, не выяснил, не объяснил —

— Мне-то просто самому, понимаете, как-то… Посылку вот передать попросили. Хотите? Я проводнику скажу, по моему билету и сядете. Ну, десять минут там на вокзале — посылку передать нужно, понимаете? — и вы в Бедрограде. Как вам?

P.S. да, да, вы не читаете рассказов, никто не читает рассказов, если они не смешные или, наоборот, не мучительно болезненные. замечу, что этот абсолютно равноценно можно не читать, как зная чумной сеттинг, так и вовсе не, ибо художественному произведению подобает быть самодостаточным. и на что только был израсходован недельный запас скобочек!

• внутри: melancholy
• снаружи: сколько лет тут не было стихов, батюшки

сложно, конечно, выбрать из моих преподавателей самого странного, ибо мне всю жизнь везло на как-на-подбор-сумасшедших в самом лучшем смысле этого слова. чего стоят одни только наши немки, будто вылезшие из анекдота про национальные стереотипы: толстая добродушная бюргерша, невыносимо строгая дева с безжалостной улыбкой и, не шучу, бантиком на шее и третья, портящая статистику, но крайне приятная (думаю, благодаря ей единственное немецкое выражение, которое навскидку приходит мне на ум, — это keine Panik auf Titanic: она говорила мне это каждый раз, когда выяснялось, что ни хрена я не знаю).

но в пересказе пальму первенства, наверное, забирает господин К., являющий собой настоящего Хагрида — умного, добродушного, дружелюбного и всесторонне приятного, но Хагрида. он вёл у нас пары на четвёртом курсе, приезжая за этим делом из Москвы и потому стабильно опаздывая на полчаса-сорок минут. он вёл пары прямиком с вокзала, а потому вкатывал вслед за собой в аудиторию тележку со скарбом. он был не толст даже, а просто велик собой, бородат и басовит, и довольно содержательно вещал про новейшие направления в лингвистике, глядя на нас при этом пустыми глазами человека, которому с дороги бы чайку выпить, а тут студенты.

но поражало меня не это, а, как обычно это и бывает, сущая мелочь.

у его огромной рубашки были огромный же нагрудный карман, в котором он держал канцтовары. логично, да? ручка в нагрудном кармашке. так делают не все, но эстетически это всецело вообразимо. вот только у господина К. там был десяток ручек, пара карандашей, фломастеры и даже, кажется, циркуль — всё в одном нагрудном кармане, отгибающемся по этому поводу крайне устрашающе. и всё то время, что он читал у нас пары, я думала: тележка с вещами — понятно, борода — и того яснее, некоторое безумие с дороги — да как божий день, но зачем, зачем же пяток фломастеров в нагрудном кармане?

не спросила, конечно, постеснялась, за что теперь себя несколько корю. так что спрошу у вас: а кто был вашим самым странным преподавателем? что он сделал, и возлюбили ли вы его за это?

• внутри: sleepy
• снаружи: what do you do to make ends meet? teach.

я в последнее время часто думаю об отечестве. нет, серьёзно — и в этом нет ничего смешного, нормальные люди такой гадостью не занимаются.

вчера, в частности, думала о правах меньшинств (всё потому, что картинки с симпатичными мальчиками занесли меня в Гейский Интернет, а зараза быстра). думала примерно следующим образом: вот смотрите. Америка и Европы тут движутся в одном направлении — с переменным успехом, но движутся. можно условно сетовать на то, что слишком медленно (или слишком быстро), но в целом есть ощущение, что зе фьюча из секьюа.

какие-нибудь там Индия или Китай, с другой стороны, ни фига никуда не движутся, им и так заебись с клановыми браками и прочими попираниями прав личности ради производительности и традиции (тут можно поправить мои геополитические представления). мне с моим воспитанием трудно взять в толк, как же так, но на самом-то деле ответ ясен: если оно так, значит, это зачем-то нужно. для баланса и гармонии, например. типа если все будут чересчур прогрессивными (слово не нейтральное, но вы поняли), Земля начнёт крутиться слишком быстро, и мы свалимся. типа это в человеческой природе. типа в традиции есть нечто, чего лишено гражданское общество, но что нужно человечеству.

после чего у меня возникло крайне искреннее ощущение того, что моё отечество и правда достаточно ловко объединяет одно с другим. да, сейчас оно в говне, но время идёт, мир меняется, и когда-то в далёком будущем, накануне конца света, Россия окажется самой. полной, что ли (подумала я). да, жить в эту пору прекрасную не придётся, но какая, в сущности, разница? я ж о вечном (подумала я).

потом я подумала, что такие банальности стыдно даже самой себе говорить, не то что в бложик писать.

так что лучше любуйтесь на чоткого Гошку, имеющего к этому посту отношение только потому, что его тоже волнует проблема отечества. Гошка хороший. рыжий, например.

(когда-то в далёком будущем, накануне конца света, рыжие захватят мир.)

• внутри: melancholy
• снаружи: ииин да фьюча

почему-то мне кажется, что если бы я носила с собой маленький такой неброский карманный кальянчик, никто бы не делал мне замечания. плюс пройти в толпе было бы проще. видимо, пора переходить на угрожающе вредные привычки.

• внутри: cynical
• снаружи: наш генсек наш генсек это радость для всех

я тут за деньги проиллюстрировала книгу про деньги. особенно лестным является тот факт, что автор её — солидный такой бизнесмен — обратился ко мне лично, поскольку ему-де понравились мои комиксы, и хотел только и именно Альфины. и настолько его порадовало наше сотрудничество, что он не только не разгневался на мои особые отношения с дедлайнами, но и, к примеру, вёл со мной увлекательные беседы о том, как — да-да, вы угадали — делать деньги. и пока я чувствовала себя не понимающим в жизни ровным счётом ничего лохом, он рассказывал мне, что нужно идти на рынок недвижимости (ну хоть не в шпалоукладчицы).

и вот смотрела я на пока что не опубликованную картинку из этого поста и думала: и светло, и более чем ангелически, но солидный мой бизнесмен имеет в виду не это. наверняка. определённо.

мораль истории: я очень честный человек и не воспользовалась прозвучавшей-таки фразой о том, что конечный выбор однозначно остаётся за мной. горжусь собой, прозреваю моральное право похитить у кого-нибудь вкусную еду.

бонусная мораль: детки, не работайте одиннадцать часов подряд без передышки, иначи ваши диалоги с живыми людьми будут выглядеть так:

• внутри: exanimate
• снаружи: слушайте, а с этой картинкой что-то не так? ГДЕ ВСЕ МОИ ЛАЙКИ

нормальные люди, когда вырастут, хотят стать космонавтом, взять ипотеку, уехать из сраной Рашки, найти вечную любовь и прославиться. я же, думая о будущем, постоянно возвращаюсь к вопросу о том, какой породы собаку мы заведём, когда наша жизнь станет чуть меньше напоминать цирк с конями, переездами и глицином. долгое время склонялась к лабрадору, но потом Корнел вместе с моим папенькой таки убедили меня, что это не собака, а ходячий тюфяк; самые няшные, некрупные и при этом не проедающие основной бюджет семьи, видимо, мелкие терьерчики. но их так много! и они все такие хорошие! что же делать?

но вот корги нельзя заводить в единственном экземпляре. корги должно быть столько, чтобы, в отчаянном косплее гомоэротичного Фредди Меркьюри, их можно было использовать как диван.

да, I'm a dog person.

P.S. вот как надо писать фанфики.

вслед за его приглашающим жестом выбегаю я, значит, на улицу из пансионата, где распивала алкогольные напитки, и со мной выбегают лингвисты, разбивая бокалы и графины, радуясь, что за них не нужно платить. во дворике здания пансионата — пустой бассейн, на дне его — в зюзю пьяный человек, лежащий на кафеле. рядом с человеком — разбитая супница с, в самом деле, борщом. человек бессильно сучит ногами, пытаясь её от себя отпихнуть, но координация ему, конечно, не позволяет. он пыхтит и что-то бессвязно лепечет.

человек сражается с борщом.

Чумная палочка, которая вызвала пандемию чумы, в Средние века вспыхнувшую в Европе, периодически появлялась в Западной Европе, вызывая все новые вспышки болезни. Вероятно, возбудителя чумы привозили по торговым путям из Центральной Азии или с Западного Урала, говорится в статье, опубликованной в Proceedings of the National Academy of Sciences. К такому выводу авторы исследования пришли в результате изучения исторических и археологических данных, а также изучения пяти геномов возбудителя болезни, найденных в останках средневековых европейцев, пишет N+1.

Пандемия чумы, которую часто называют Черной смертью, началась в Европе в середине XIV века и продолжалась до конца XVIII века. По разным оценкам, во время первой вспышки болезни (1347−1353) погибло от 30 до 50 процентов населения континента. Впоследствии чума начиналась каждые 10−15 лет в разных странах Европы. Известно, что чума относится к зоонозам, то есть передается от животных (грызунов) к человеку, а одним из переносчиков инфекции являются крысиные блохи. Животные являются естественным резервуаром чумной палочки Yersinia pestis.

Исследователи неоднократно задавались вопросом, как и где возбудитель болезни мог сохраниться такое долгое время. Чтобы ответить на него, были выдвинуты две гипотезы. Согласно первой из них, после того как чумная палочка попала в Европу в середине XIV века, она сохранялась в одном или нескольких резервуарах в Западной Европе и периодически провоцировала вспышки болезни. Согласно второй гипотезе, чумную палочку периодически привозили в Западную Европу из Восточной или из Центральной Азии, по-видимому, по торговым путям.

Чтобы прояснить этот вопрос, исследователи из Норвегии, Франции, Италии и Великобритании под руководством Нильса Стенсета (Nils Stenseth) из Университета Осло отсеквенировали пять геномов чумной палочки, которые они обнаружили в захоронениях середины XIV века во Франции, Бельгии, Нидерландах и Норвегии. В качестве референтных геномов исследователи использовали последовательности 126 современных разновидностей Y.pestis и 14 уже опубликованных геномов средневековой чумной палочки. Кроме того, авторы статьи проанализировали исторические источники и археологические находки из европейских захоронений.

В результате исследователи пришли к выводу, что Y.pestis периодически приезжала в Западную Европу, вероятно, по торговым путям, вместе с товарами. Оказалось, что геном чумной палочки, найденный в останках из Италии, из Тосканы, отличался от ДНК других средневековых штаммов. Исследователи предположили, что, возможно, эта разновидность бактерии приехала с торговыми кораблями в Пизу (в Средневековье это был крупный порт), а оттуда попала в другие регионы Италии.

Два генома чумной палочки, обнаруженные в захоронении в Нидерландах, оказались генетически похожи на геномы бактерий, найденных в останках жертвы чумы в Лондоне и в Булгаре. В обоих городах вспышки чумы случились в начале 1360-х годов. Булгар был столицей процветающего государства Волжская Булгария и крупным центром торговли. Его несколько раз уничтожали монголы, в том числе город был сожжен в 1361 году. При раскопках в Булгаре археологи нашли свинцовые пломбы из Фландрии середины XIV века, которые вешались на рулоны тканей. Находки свидетельствовали о том, что Фландрия и Волжская Булгария вели торговлю, так что чумная палочка могла переехать из одной страны в другую вместе с товарами.

Что касается аналогичного штамма Y.pestis из Лондона, чума могла передаться вместе с пушниной из Великого Новгорода или Булгара. Оба эти города в Средние века были центрами по торговле мехами. Новгород к тому же входил в Ганзейский союз. В свою очередь, Англия предоставляла торговые привилегии торговцам из ганзейских городов, поэтому вполне вероятно, что меха из Новгорода через ганзейские города Германии попадали в Лондон.

Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Мировоззрение целых народов способно меняться под воздействием внешних обстоятельств. Будь то важное научное открытие, военный конфликт, изменение климата или колебание общественного настроя: все это в отражается в массовой культуре, часть которой — мода, пишет TUT.BY.

Новые тренды — реакция моды на изменившуюся социальную или культурную повестку. Учитывая, что с первых полос не сходят новости о коронавирусе, будет особенно интересно проследить, какие модные новшества появлялись во время других громких эпидемий.

Эпидемия чумы

Катастрофическая смертность среди рабочих и крестьян, вызванная эпидемией, привела к резкому подорожанию ручного труда. Низшие классы быстро поняли: именно они — люди, которые могут обрабатывать землю, следить за подворьем и мастерить, — главное богатство аристократов.

Осознав новую роль, рабочий класс захотел улучшить свое материальное положение и попытался добиться определенных политических свобод. Вассалы в свою очередь ответили народовольческим настроениям новыми, более жесткими законами. Наемным работникам запрещалось платить больше, чем до эпидемии. Также дворянство пыталось поднять налоги в своих владениях и усилить влияние посредством массовых репрессий. Противостояние дворянства и подданных вылилось в цепь народных восстаний.

Необходимость содержать наемников, которые смогут обуздать окрепший дух селян и ремесленников, нехватка рабочих рук, общее падение экономики еще больше ударили по кошельку дворян. Престижность высокого рождения проигрывала привлекательности тугого кошелька.

Фокус общественности сместился на человека и его природу. В моде была античность, жизнь как праздник, открытая сексуальность стала нормой.

В погоне за модой и весельем женщины потуже утягивали талии корсетами, из-за этого вверху платье сидело неплотно. Случалось, что во время танца на балу у женщины могла оголиться грудь, но это не считалось зазорным.

Примерно в это время в мужском гардеробе появляется гульфик — мешочек, который закреплялся на причинном месте у мужчин и показывал величину его достоинства.

Эпидемия сифилиса

Итог один: в 1495 году многонациональное войско французов начала косить неизвестная болезнь. Всего за один месяц погибла треть мощной армии Карла VIII. В ужасе король решил оставить завоеванное королевство.

Отступая, французские войска нападали на деревни и насиловали местных женщин. Так заболевание распространилось сначала по Италии, а потом, когда солдаты вернулись на родину, эпидемия захлестнула Францию.

Цепную реакцию запустили многочисленные наемники Карла: возвращаясь к себе домой, они передавали заболевание дальше по Европе.

Всего два года спустя, к 1497 году, были заражены Австрия, Венгрия, Польша и Великое княжество Литовское. Годом позже заболевание появилось в России. В 1500 году эпидемия добралась до Турции, Ирана, Северной Африки, Египта и даже Китая. В 1503 был поражен Вьетнам, в 1512 году сифилис дошел до Японии.

По подсчетам ученых, только в Европе от сифилиса погибло около 5 миллионов человек и еще примерно 6 миллионов стали жертвами в остальных странах.

Вскоре стало ясно, что основным способом передачи заболевания были неразборчивые половые связи.

Людей, раскрепощенных вольной жизнью после эпидемии чумы, сковал страх. Неизвестная болезнь быстро прослыла карой Божьей за общее распутство. В поисках спасения народ обратился к церкви и принялся замаливать грехи.

Мировоззрение людей перевернулось: античная жизнерадостность сменилась пуританским целомудрием. Безусловно, новая повестка отразилась и в моде. Сексуальность порицалась. Декольте больше не приветствовалось, а талии перестали утягивать туго-натуго.

Кстати говоря, именно в эпоху эпидемии сифилиса появилось первое нижнее белье — до этого дамы носили два платья.

Изменился и выходной костюм: с области гениталий акцент сместился ближе к лицу. В моду вошли массивные воротники, которые как бы препятствовали близости. Парадные наряды стали темными, темно-коричневыми или черными. Да-да, тренд на черный не открытие мадам Шанель, этот цвет в моде уже несколько столетий.

Эпидемия туберкулеза

Наряду с миллионами безвестных страдальцев легочный туберкулез унес жизни Антона Чехова, Виссариона Белинского и трех сестер Бронте. Ежедневно эта болезнь убивает около пяти тысяч человек — то есть по человеку каждые 20 секунд.

Всю историю туберкулеза можно разделить на два периода: до и после 24 марта 1882 года, когда Роберт Кох объявил об открытии туберкулезной палочки Mycobacterium tuberculosis. Однако за 160 лет до Коха, теорию о том, что чахотку вызывают микобактерии, выдвинул англичанин Бенджамин Мартин, но тогда научное сообщество было не готово принять открытие.

Основываясь на теории гуморов, которая объясняла здоровье и болезнь балансом четырех телесных жидкостей — крови, флегмы (лимфы), желчи и черной желчи, врачи того времени видели причину болезни в неумеренности и сильных страстях.

К середине XVIII века туберкулез принял масштаб эпидемии. В 1880−90-х годах в России каждый десятый горожанин умирал от легочного туберкулеза. В Петербурге смертность от чахотки в пять раз превосходила смертность от тифов и в три раза — от азиатской холеры.

Вскоре симптомам туберкулеза стали подражать: модники обязаны были выглядеть болезненно-бледными и худыми, а крепкое здоровье считалось уделом рабочего класса.

Но тренды недолговечны. Рост урбанизации и развитие статистики показали неприглядную картину: оказалось, что большинство жертв чахотки — не изнеженные молодые аристократы, а фабричные рабочие и заключенные. Болезнь потеряла всякую привлекательность. Общественность пуще прежнего захотела избавиться от напасти.

Врачи рекомендовали больным больше времени проводить на природе, дышать морским или горным воздухом и созерцать пейзажи, успокаивающие нервы. Так в моду вошел новый вид досуга — поездки в санаторий.

Первый в Европе туберкулезный санаторий открылся в деревне Герберсдорф в прусской Силезии в 1854 году, а уже к 1890-м годам в Западной Европе заработали сотни таких заведений. В России специальных санаториев было всего два, и оба — в окрестностях Петербурга.

Состоятельным больным, которые могли позволить себе новый вариант лечения, был необходим специальный гардероб. Платья должны были уместно смотреться во время прогулок по набережным и туристическим тропам, что требовало немного укоротить подол юбки.

Пандемия испанки

Испанский грипп стал самой массовой пандемией за всю историю человечества. За полтора года эпидемии испанкой заразились около 550 миллионов человек, около 100 миллионов стали жертвами. Для сравнения: жертвами Первой мировой войны, по разным оценкам, стали 10 миллионов солдат и около 12 миллионов гражданского населения.

Вирус испанки невероятно легко распространялся, имел быстрое течение и тяжелые осложнения. У заболевших начинала синеть кожа, затем открывался кровавый кашель, начиналась пневмония и легочные кровотечения — люди буквально захлебывались кровью.

Поскольку эпидемия началась в конце Первой мировой войны, воюющие стороны пытались скрыть масштабы распространения болезни. Первой о катастрофическом положении дел заявила Испания, которая сохраняла военный нейтралитет. К апрелю 1918-го в этой стране были заражены уже 39% населения. Среди заболевших был и сам король.

Тяжелые демографические последствия войны и последующей пандемии гриппа ускорили процесс эмансипации женщин. Новое время требовало изменений устоев общества. Женщинам пришлось бороться за политические права и возможность обеспечивать себя самостоятельно.

Пандемия коронавируса

В большинстве случаев вирус Covid-19 протекает легче, чем описанные выше болезни, а соблюдение правил этикета и гигиены могут заметно снизить темпы заболеваемости.

Однако новый вирус распространяется непривычно быстро, вызывая повсеместную панику.

Пока до конца не известно, какое влияние окажет коронавирус на общество и экономику в целом, но уже можно сказать, что изменения будут ощутимыми.

Модные дома признают необходимость защитных масок и наперебой упражняются в креативе. Если блогеры подхватят тренд, необычная маска станет таким же обыденным аксессуаром, как солнечные очки или резинка для волос.

Так мода может сделать очередной виток и вернуть нас во времена, когда по качеству и дизайну одежды можно было определить, из какой ты касты.