Клайв баркер чума i

Таинство

Язык написания: английский

Перевод на русский: Г. Крылов (Таинство), 2011 — 1 изд.

Жанры/поджанры: Мистика
Общие характеристики: Психологическое | Философское | Приключенческое | Эротическое
Место действия: Наш мир (Земля)( Европа( Западная ) | Америка( Северная ) )
Время действия: 20 век
Сюжетные ходы: Нетрадиционная ориентация героев | Путешествие к особой цели | Становление/взросление героя
Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
Возраст читателя: Только для взрослых

Фотограф Уилл Рабджонс, сделавший карьеру на снимках исчезающих видов дикой природы, попадает в лапы белого медведя. В результате серьезной травмы Уилл погружается в кому, и его сознание возвращается к дням юности, трагическому событию, перенесенному молодым Рабджонсом и загадочной супружеской паре — Розе МакГи и Якобу Стипу, ставшими его друзьями. Выйдя из комы и поправившись, он отправляется в Англию, чтобы разыскать тех, кто дал ему свою любовь и знания. Во время своего путешествия Уилл узнает загадку Домус Мунди, а также понимает, как его судьба связана с судьбой остальных существ, населяющих нашу планету.

Награды и премии:

лауреат

Лямбда / Lambda Award, 1996 // Научная фантастика, фэнтези и хоррор ЛГБТ-тематики

Номинации на премии:

номинант	Британская премия фэнтези / British Fantasy Award, 1997 // Роман — Премия им. Августа Дерлета
номинант	Премия Академии НФ, фэнтези и хоррора / Cena Akademie Science Fiction, Fantasy a Hororu, 1998 // Хоррор (Великобритания)
номинант	Портал, 2012 // Переводная книга

Издания на иностранных языках:

Во-первых, не обращайте внимание на издательскую аннотацию — редкостный бред, как это часто бывает.

Я читала роман в оригинале, и, судя по библиографии на ФантЛабе, в русском переводе он недоступен. Однако тем, кто может читать по-английски, я бы рекомендовала его разыскать. Текст этого стоит.

Кроме обычных, земных персонажей вы встретите Якоба Стипа, уничтожителя существ, последних в своем роду; Розу МаГи, его спутницу, обладающую сладостными чарами, которые могут свести с ума любого; мистического Господина Лиса — разговорчивого зверя, способного или помочь вам разобраться в себе или перегрызть горло. Но самое главное — вам позволят взглянуть на Таинство, на сокровенную суть всех вещей; зрелище будет потрясающим! И хотя Баркер признался, что при подготовке к этому роману он не делал предварительных иллюстраций, — якобы, материал неподходящий — финал книги даст фору любому голливудскому блокбастеру.

В своей основе роман несет несколько сложных составляющих. К. Баркеру удалось в очередной раз местами создать красочную, мягкую и по-своему уютную атмосферу фантасмагории. Необычные герои с умелой недосказанностью в диалогах, мистические и сюрреалистические детали действия завораживают своей естественностью и гармонией. Но, в простом, на первый взгляд, сюжете заложены слишком много болезненных для любого человека тем. Наряду с привлекательной атмосферой и мистической тайной в романе существуют еще убийства, агрессивная эротика, описание будней и чувств гомосексуалистов и сложный религиозный подтекст.

Не думаю, что эта книга может оскорбить чьи-то чувства, но она вполне может вызвать неприятие и негатив. Многие моменты сглаживают метафоры, из-за которых периодически приходится возвращаться к уже прочитанному. При вдумчивом чтении, контрастные впечатления обеспечивают яркие эмоции, что и следует ожидать от парадоксальных фантасмагорий.

Роман вобрал в себя элементы различных жанров, получился откровенным и естественным. Здесь нет четко прослеживающейся линии сюжета и навязчивого повторения мироощущения автора, повествование течет и вбирает в себя весь литературный мир и легко обнажает обычно замалчиваемые темы.

На мой взгляд, этот роман вызывает слишком много противоречивых чувств. Книгу не стоит брать в руки слишком впечатлительным читателям и нетерпимо относящимся к людям нетрадиционной ориентации.

P.S. Аннотация совершенно не передает содержание книги.

Это не та книга, которая читается запоем. И не та, к которой тянет, чтобы узнать, что будет дальше. Язык очень красив, но вкупе с сюжетом он образовал довольно сложный путь для читателя. Немного действия и очень много размышлений. Размышлений, которые я лично уже слышал, читал и одобрил для личного применения после многих интервью Баркера. Эта книга — манифестация его взгляда на мир, жизненной позиции и, наверное, окружения. В ней больше Баркера-человека, чем Баркера-мечтателя, Баркера-фентезиста. Это книга-медитация. Евангелие от Баркера. И, как и Библия, это довольно скучное чтиво.

Может показаться, что я разочарован, но это не совсем так. Да, я люблю другого Баркера, но если мне дадут право выбора, вычеркнуть прочтение этой книги из своей жизни или оставить все, как есть, я не буду ничего менять.

Забавно, каждый раз я окрываю новую книгу Клайва Баркера с некоторым трепетом — мне ясно, что лучше, чем он уже написал, написать невозможно. Написанное им — уже вершина, и я заранее готовлюсь к разочарованию, предполагаю повторение мотивов, использование уже проверенных литературных рецептов — и каждый раз ошибаюсь. Каждый роман Клайва Баркера нов, неожидан, и каждый из них — вершина его творчества. Да, как ни странно, вся библиография Клайва Баркера состоит из одних вершин. А этот его роман — мой любимый. Тонкость, деликатность, ненарочитая поэтичность этой нежной, меланхолической книги делают её настоящим шедевром современной литературы.

Кто-то очень давно сказал, что в каждом человеке есть Богом созданная пустота, побуждающая его всю жизнь искать Нечто. Нечто, что нельзя выразить словами, нечто прекрасное, нечто безумное. Искать до последней черты, искать то, что заполнит эту пустоту. И этим Нечто является сам Бог.

Баркер пытался показать, что лишь тот, кто искренне жаждет и осмеливается идти до конца, получает эту частичку света. Своеобразным персонажем является Фрэнни. Автор как-бы бросает её на полпути. Кажется, что он должен был что-то дописать о ней, сказать ещё кое-что. Но нет. Ведь откровение получает лишь идущий до конца. Можно быть близко к познанию этого Нечто, но не сделать последний шаг. И всё останется без изменений. Жаль.

Несколько грязный, но какой-то тихий и трогательный роман, несущий в себе глубокую гуманистическую и метафизическую составляющую. Не смотря на это, он не занудный. Имеем достаточно динамично развивающийся сюжет, насыщенный увлекательными и очень странными событиями.

Во-первых, не рекомендуется людям не знакомым с биографией писателя, а также может привести в замешательство голубая составляющая романа.

Во-третьих, поиск себя самого и своего места в жизни, и жизненная позиция.

И в последних, Божественный свет.

Я полагаю, многие поклонники Клайва Баркера согласятся со мной, что в его творчестве (во всяком случае в крупной форме) основной темой всегда оставалась и продолжает оставаться тема проникновения человека в скрытый от его глаз мир.

Если сказать точнее, чувственный опыт возникающий у индивида до, после и во время подобного выхода за рамки обыденной реальности.

Однако сразу стоит оговориться, что далеко не каждый сможет преодолеть столь трудный путь. И на это есть несколько причин, о которых очень часто любят говорить, когда речь заходит о данном романе.

Во-первых, это четко выраженный гомосексуальный подтекст, который хотя и присутствует почти во всех произведениях Баркера, здесь проявляется наиболее ярко.

Я лично без одобрения отношусь к такого рода отношениям, но, тем не менее, не испытал какого-либо отвращения.

Не в последнюю очередь потому, что воспринимал их образно. Ведь когда два человека любят друг друга искренне, какая разница что у них находится между ног.

Во-вторых, малое количество хоррор составляющей.

Видимо поэтому у многих читателей сложилось впечатление, что роман получился более прозаическим, чем мистическим.

И все же Баркер создал потрясающее пронзительное произведение, со множеством запоминающихся образов и ситуаций, требующее к себе вдумчивого прочтения.

Ведь исповедь (а именно так и следовало бы назвать роман) человека всегда дело нелегкое, а исповедь такого человека, как Баркер, и подавно.

Кино и видео за неделю

"Хакерный спорт" для настоящих мужчин
В ряде американских фильмов пугают еще по старинке, хоть и с применением спецэффектов и "ужасного грима", как в "Повелителе иллюзий". А "хакеры" в одноименной картине и воины из экранизации компьютерной игры "Смертельный бой" (как ни смешно звучит в данном случае термин "экранизация") могут доиграться до полного самоуничтожения, оставаясь в плену иллюзии, что это всего лишь электронные забавы.

"ПОВЕЛИТЕЛЬ ИЛЛЮЗИЙ" (Lord of Illusions). США. 1995. Режиссер Клайв Баркер. В ролях: Скотт Бакула, Кевин Дж. О`Коннор, Фамке Джанссен, Винсент Скьявелли, Дэниел Ван Барген. Кассовые сборы — $13,3 млн. Оценка — ** (по шестибалльной системе).
Писатель Клайв Баркер, вдохновившись успехом в среде фанатиков ужаса благодаря фильмам "Восставший из ада" (1987) и "Ночное племя" (1990), в третьей режиссерской работе "Повелитель иллюзий" попытался скрестить мистическую ленту о сатанинской секте некоего Никса с типичным чэндлеровским сюжетом о частном сыщике, немного мрачном, немного ироничном. Хэрри Д`Амур (вот так фамилия!) нанят очередной роковой женщиной — Доротеей, женой мага Филипа Сванна (по направлению к Прусту!), чтобы уберечь его от опасности, будто бы исходящей от давно мертвого (разумеется, уже 13 лет) Никса, который может "восстать из ада". Но, как и положено в черном романе или фильме, все окружающие лукавят и скрывают от детектива правду, а он один всерьез выполняет свои обязанности, на сей раз на самом деле сталкиваясь с потусторонними силами зла — с неистребимым Никсом, чьими жертвами были и остаются Филип и Доротея, подвластные его дьявольским иллюзиям. Многое в картине Клайва Баркера привычно и знакомо по целому ряду более оригинальных и изощренных фильмов ужаса, включая и его дебют "Восставший из ада". Бывший писатель хочет уверить, что сценарий "Повелителя иллюзий" специально "написан для экрана" (как указано в титрах), хотя дотошные американские критики все равно догадались, что он основан на вольном переложении баркеровского рассказа "Последняя иллюзия", созданного еще в 1985 году, то есть за 10 лет до появления экранизации. Но и без знания этого факта лента Баркера производит безнадежно старомодное впечатление — это еще очевиднее именно в сценах с компьютерными и визуальными трюками, а также в сопоставлении с одновременно вышедшими в прокат фильмами для компьютерного поколения. Правда, "Повелитель иллюзий" добился неплохих кассовых сборов — конечно же, рядом с цифрой 13.
"ХАКЕРЫ" (Hackers). США. 1995. Режиссер Иэйн Софтли. В ролях: Джонни Ли Миллер, Анджелина Джоли, Джесси Брэдфорд, Мэтью Лиллард, Риноли Сантьяго, Фишер Стивенс. Кассовые сборы — $7,5 млн. Оценка — ***.
Мальчишка Дейд по прозвищу "Нулевой холод", "порубав" одним "хаком" целых 1507 уолл-стритских компьютеров, на семь лет покидает свое увлечение. Но уже в возрасте 18 лет, поступив в манхэттенский колледж, быстро находит общий язык с новым поколением "киберпанков" и ради забавы и спортивного интереса вмешивается в программы известных компаний. Они случайно выходят на "хакера в законе" — типа по прозвищу Чума, который запустил "червя" в систему и ворует миллионы долларов, а всю вину хочет свалить на вирус, якобы внедренный "электронными хулиганами". Поначалу картина английского режиссера Иэйна Софтли (он обратил на себя внимание два года назад, сняв трезво-ностальгичную ленту "Пятый в квартете" о раннем периоде группы "Битлз") может произвести впечатление раскованно-прикольного рассказа о группе юнцов и ни в чем не отстающей от них девушки Кейт, которые действительно хулиганят при помощи компьютеров. Однако постепенно, как и в недавнем фильме "Сеть", доминировать в фильме начинает детективная история соперничества плохих и хороших "хакеров": те, кто по роду службы внедрились в верхние этажи общества, оказываются настоящими ворами и бандитами, которые "кидают по-крупному", пользуясь находками компьютерных вундеркиндов. Но еще в 1982 году была снята первая (казавшаяся тогда фантастической) картина "Военные игры" Джона Бэдэма, в которой содержалось предостережение: весь мир может прекратить существование из-за сбоя в компьютере военного ведомства, куда запросто проник обычный школьник на своем PC. В ленте "Хакеры" даже не нагнетается страх по поводу подмены всей биографии человека посредством нажатия одной лишь клавиши. Это только мелкая деталь: Чума шантажирует Дейда, собираясь создать преступный "файл" на его ни в чем не повинную мать. Но юный хакер со товарищи придумывает более остроумный план — как вывести его на чистую воду.
"СМЕРТЕЛЬНЫЙ БОЙ" (Mortal Kombat). США. 1995. Режиссер Пол Андерсон. В ролях: Робин Шоу, Линден Эшби, Бриджитт Уилсон, Кэри-Хироюки Тагава, Талиса Сото, Кристофер Лэмберт. Кассовые сборы — $68 млн. Оценка — **.
"Римейкизировав" все свои и иностранные фильмы, создав киноверсии комиксов и телесериалов, американские режиссеры дружно взялись за экранизацию компьютерных игр. Вслед за картинами "Супербратья Марио", "Уличный боец" и "Двойной дракон" появился "Смертельный бой", который достиг умопомрачительных результатов в прокате, вдвое превзойдя упомянутого "Уличного бойца". В ленте Кевина Андерсона (кто скажет, откуда берутся неведомые режиссеры, которым поручают большие постановки, удивительным образом становящиеся кинохитами!?) самый известный актер Кристофер Лэмберт остается на втором плане — его лорд Рэйден является грубой калькой с образа бессмертного и мудрого рыцаря Рамиреса, сыгранного Шоном Коннери в "Горце", в котором тот же Лэмберт еще был главным. А в "Смертельном бою" даже злой волшебник Шан Цун привлечет больше симпатий поклонников компьютерной игры о том, как трое молодых героев — Джонни Кейдж, актер в фильмах с восточными единоборствами, "крутая девчонка" Соня Блейд (то есть Соня-Лезвие) и доброволец Лю Кан — готовы вступить в отчаянную схватку, в которой приемы гонконгской школы кун-фу смешаны со средневековыми европейскими поединками на мечах. Те же, кто не знаком с популярной во всем мире игрой и чувствует себя почти идиотом, наблюдая за невразумительным действием с техническими наворотами, выдержит, наверное, не более 20 минут, обидевшись на современное кино, превращающееся в своеобразную компьютерную клинопись для посвященных.

Лидеры кинопроката США за уик-энд 17-19 ноября 1995 года

1. "Золотой глаз" (Goldeneye), $26,2 млн
2. "Эйс Вентура: когда зовет природа" (Ace Ventura: When Nature Calls), $19,5 млн, за 10 дней — $65,0 млн
3. "Американский президент" (The American President), $10,0 млн, за 4 дня — $11,1 млн
4. "Без близняшки не обойтись" (It Takes Two), $5,6 млн
5. "Заполучить коротышку" (Get Shorty), $4,3 млн, за 31 день — $56,9 млн

Содержание

Биография [ | код ]

В 1992 году Клайв переезжает в США - в Беверли-Хилз, где живёт в большом доме испанского стиля двадцатых годов. В этом же году выходит детская сказка The Thief of Always: A Fable с иллюстрациями автора, которая впоследствии была внесена министерством образования Великобритании в обязательный список литературы для чтения в средней школе. Вскоре по рассказу Forbidden ставится фильм Кэндимен, однако Баркер выступил исполнительным продюсером фильма, а не режиссёром. В марте-апреле 1993 года проходит выставка картин Баркера под названием One Person Show, продолжают издаваться комиксы. Также Баркер расписал помещение ночного Нью-Йоркского клуба Light Wisdom And Sound. В 1994 году вышел второй роман трилогии, он получил название Everville.

В 1995 году Баркер вновь выступает в качестве режиссёра, на этот раз он снимает фильм Повелитель иллюзий. Ассоциацией кинопрокатчиков фильм был сокращён на 12 минут. В 1996 году вышел роман Sacrament, в котором было множество автобиографичного материала. В 1997 году выходит фильм Quicksilver Highway, где Баркер сыграл небольшую роль, а один из эпизодов был снят по его сценарию. Также в этом году Баркер впервые ставит хэллоуиновское шоу на студии Universal Pictures, которое называлось Halloween Horror Nights.

В 1998 году выходит роман Галили (Galilee), в котором Баркер смешал готический роман с романтической историей. В этом же году фильм Боги и монстры, который Баркер продюсировал, получает Оскар за лучшую адаптацию сценария. В октябре Баркер ставит второе шоу для студии Universal — Clive Barker’s Freakz — Halloween Horror Nights II, в 1999 — Clive Barker’s Hell — Halloween Horror Nights III, в 2000 году — Clive Barker’s Harvest. Эти шоу длятся с середины до конца октября.

20 августа 1999 года умирает отец Баркера Лин. Осенью 2000 года Баркер официально вступил в брак с чернокожим фотохудожником Эмилианом Дэвидом Армстронгом.

Отдельные романы [ | код ]

1985 Проклятая игра / The Damnation Game
1986 Восставший из ада / The Hellbound Heart (Адское сердце, Обречённое сердце)
1987 Сотканный мир / Weaveworld
1989 Великое и тайное представление / The Great and Secret Show (Явление тайны)
1992 Вечный похититель / The Thief of Always
1994 Эвервилль / Everville
1995 Таинство / Sacrament
1998 Галили / Galilee
2001 Каньон Холодных Сердец / Coldheart Canyon
2007 Книга демона, или Исчезновение мистера Б./Mister B. Gone
2015 Алые песнопения / The Scarlet Gospels

Серии [ | код ]

Книга крови 1 / Book of Blood, Volume 1:

Книга крови / The Book Of Blood (1986)
Полуночный поезд с мясом / The Midnight Meat Train (1986)
Йеттеринг и Джек / The Yattering and Jack (1986)
Блюз свиной крови / Pig Blood Blues (1986)
Секс, смерть и сияние звезд / Sex, Death and Starshine (1986)
В горах, города / In the Hills, the Cities (1984)

Книга крови 2 / Book of Blood, Volume 2:

Страх / Dread (1984)
Адский забег / Hell’s Event (1986)
Жаклин Эсс: её последняя воля и завещание / Jacqueline Ess: Her Will and Testament (1984)
Кожа отцов / The Skins of the Fathers (1986)
Новые убийства на улице Морг / New Murders in the Rue Morgue (1986)

Книга крови 3 / Book of Blood, Volume 3:

Сын целлулоида / Son of Celluloid (1984)
Голый мозг / Rawhead Rex (1986)
Исповедь савана / Confessions of a (Pornographer’s) Shroud (1986)
Козлы отпущения / Scape-Goats (1986)
Остатки человеческого / Human Remains (1986)

Книга крови 4 / Book of Blood, Volume 4:

Политика тела / The Body Politic (1986)
Нечеловеческое состояние / The Inhuman Condition (1987)
Откровение / Revelations (1992)
Приди, Сатана! / Down, Satan! (1986)
Время желаний / The Age of Desire (1985)

Книга крови 5 / Book of Blood, Volume 5:

Запретное / The Forbidden (1985)
Мадонна / The Madonna (1986)
Дети Вавилонской башни / Babel’s Children (1986)
Во плоти / In the Flesh (1988)

Книга крови 6 / Book of Blood, Volume 6:

Жизнь смерти / The Life of Death (1988)
Как истекают кровью мерзавцы / How Spoilers Bleed (1988)
Сумерки над башнями / Twilight at the Towers (1988)
Последняя иллюзия / The Last Illusion (1988)
Книга крови (Послесловие): На улице Иерусалима / Book Of Blood (A Postscript): On Jerusalem Street (1985)

1989 Первая Книга Искусства. Явление Тайны / Book of The Art 1. The Great and Secret Show
1994 Вторая Книга Искусства. Эвервилль / Book of The Art 2. Everville
1991 Имаджика / Imajica
1995 Имаджика 1: Пятый Доминион / Imajica 1. The Fifth Dominion
1995 Имаджика 2: Примирение / Imajica 2. The Reconciliation
2002 Абарат 1: Первая книга часов / Abarat 1. Abarat: The First Book of Hours
2004 Абарат 2: Дни магии, ночи войны / Abarat 2. Days of Magic, Nights of War
2010 Абарат 3: Абсолютная полночь / Abarat 3. Absolute Midnight

Клайв Баркер - Жизнь смерти краткое содержание

Жизнь смерти читать онлайн бесплатно

Сидя в приемной клиники, Элейн жадно читала свежую газету. Зверь, которого считали пантерой, и который два месяца терроризировал окрестности Эппинг-Фореста, был застрелен и оказался дикой собакой. Археологи в Судане исследовали фрагменты костей, которые, как они полагают, могли бы полностью изменить представления о происхождении человека. Девица, которая однажды танцевала с младшим отпрыском королевской фамилии, была найдена убитой недалеко от Клэпхема, пропал яхтсмен-одиночка, совершавший кругосветное плавание. Она прочитывала сводки о мировых событиях и о житейских с одинаковым пылом — пусть хоть что-нибудь отвлечет её от предстоящего осмотра — но сегодняшние новости были слишком похожи на вчерашние, изменились только заголовки.

Доктор Сеннет сообщил ей, что заживление идет нормально как изнутри, так и снаружи, и что она вполне может вернуться к своим обязанностям, как только почувствует достаточно психологической уверенности. Ей следует ещё раз записаться на прием в первую неделю нового года, сказал он, а затем пройти окончательный осмотр.

Мысль сесть в автобус и вернуться домой казалась ей невыносимой после стольких часов томительного ожидания. Она решила пройти пару остановок пешком: эта прогулка будет для неё полезна.

Однако её планы оказались слишком смелыми. Уже через несколько минут ходьбы её начало подташнивать и в нижней части живота появилась тупая боль, так что она свернула с дороги в поисках места, где можно было бы отдохнуть в попить чаю. Ей не мешало бы и поесть, она это знала, хотя никогда не отличалась хорошим аппетитом, а после операции и подавно. Она побрела дальше. Отыскала небольшой ресторанчик, который не оглашался гомоном посетителей, хотя было уже без пяти час — время ленча. Невысокая женщина с бесцеремонно-искусственными рыжими волосами подала ей чай и омлет с грибами. Она старалась есть, но так и не смогла. Официантка была не на шутку озабочена.

— Вам не нравится пища, — спросила она немного раздраженно.

— О, нет, — уверила её Элейн, — мне очень нравится.

Тем не менее, официантка выглядела обиженной.

— Будьте любезны, принесите ещё чаю, — сказала Элейн.

Она отодвинула тарелку, чтобы официантка её забрала. Вид пищи, застывшей на безыскусной тарелке, не привлекал её. Она ненавидела эту свою непрошенную чувствительность: это абсурд, что тарелка с недоеденными яйцами вызывает отвращение, но она ничего не могла с собой поделать. Всюду она находила отголоски своих собственных бедствий. В смертях, во внезапных морозах после мягкого ноября, в луковицах растений на своем подоконнике, в воспоминании о дикой собаке, застреленной в Эппинг-Форесте, о которой она прочитала утром.

Официантка принесла горячего чаю, но так и не забрала тарелку. Элейн её окликнула; та, нехотя, подчинилась.

Кроме Элейн посетителей больше не осталось, и официантка деловито собирала обеденные меню и готовила столы к вечеру. Элейн сидела и задумчиво смотрела в окно. Пелена зеленовато-серого дыма в считанные минуты заволокла улицу, затмив солнечный свет.

— Опять жгут, — проворчала официантка. — Этот проклятый запах проникает повсюду.

— Там какой-то общественный центр. Они его сносят, и строят новый. Бочка без дна для денежек налогоплательщиков.

Дым и вправду уже проникал в ресторан. Элейн он не показался неприятным: это было сладко-благоухающее напоминание об осени, её любимом времени года. Заинтересовавшись, она допила чай, расплатилась, и решила побродить и посмотреть, откуда берется дым. Ей не пришлось идти далеко. В конце улицы она нашла небольшой сквер — в нем и располагалось здание. Впрочем, её ждала одна неожиданность. То, что официантка назвала общественным центром, оказалось на самом деле церковью или, точнее, когда-то ею было. Свинец и шифер уже были содраны с крыши, оголяя небу торчащие брусья, окна без стекол зияли пустотой, дерн исчез с лужайки возле здания, и два дерева там были срублены. Это их погребальный костер производил тот мучительно-сладкий запах.

Вряд ли это здание было красивым, но даже по его остаткам можно было догадаться, что оно обладало какой-то притягательной силой. Его обветренные камни не вписывались в окружающий кирпич и бетон, но участь осажденного (рабочие рвались в бой; бульдозер наготове, жадный до камней) придавала ему некое очарование.

Кое-кто из рабочих заметил, как она стояла и смотрела на них, но не попытался удержать, когда она прошла через сквер к главному входу в церковь и заглянула внутрь. Интерьер, лишенный декоративной кладки, кафедры, скамей, купели и прочего, был просто каменным помещением, не создающим никакой атмосферы и не вызывающим эмоций. Впрочем, кто-то все же нашел там нечто интересное. В дальнем углу церкви спиной к Элейн стоял человек и пристально разглядывал землю. Заслышав шаги, он виновато обернулся.

— О, — сказал он, — я зашел только на минутку.

— Ничего страшного, — ответила Элейн. — Похоже, мы оба вторглись в чужие владения.

Мужчина кивнул. Он был одет скромно — даже невзрачно, — выделялся только его зеленый галстук-бабочка. Черты его лица, несмотря на своеобразный стиль одежды и седые волосы, были на удивление невозмутимыми, как будто ни улыбка, ни хмурые морщины никогда не нарушали их совершенного спокойствия.

— Довольно грустная картина, не так ли? — сказал он.

— Вы бывали раньше в этой церкви?

— Приходилось как-то, — ответил он, — но она никогда не была популярна.

— Как она называется?

— Церковь Всех Святых. Скорее всего, была построена в конце семнадцатого века. Вы интересуетесь церквями?

— Не очень. Просто я увидела дым и…

— Сцена разрушения всем нравится, — сказал он.

— Да, — отозвалась она, — наверное, вы правы.

— Все равно что наблюдать за похоронной процессией. Только не своей, верно?

Она что-то пробормотала в ответ, но мысли её были уже далеко. Опять клиника. Опять боль и заживление. Опять её жизнь, спасенная лишь ценой другой, несостоявшейся жизни. Только не своей.

— Меня зовут Каванаг, — он шагнул к ней и протянул руку.

— Рада познакомиться, — ответила она. — Я Элейн Райдер.

— Элейн, — сказал он, — замечательно.

— Вы, очевидно, пришли взглянуть в последний раз на это место, прежде чем оно навсегда исчезнет?

— Да, вы правы. Я тут разглядывал надписи на каменных плитах, на полу. Некоторые из них весьма красноречивы. — Он смел ногой строительный мусор с одной из плиток. — Жаль, если все это пропадет. Уверен, что они просто раздробят эти камни, когда начнут вскрывать пол…

Он столько времени отвергал мудрость лиса и когда наконец пришел к пониманию того, какое место занимает этот зверь в его жизни, он взял и исчез.

Уилл встал с кровати, чтобы попытать счастья в другой комнате, как вдруг зазвонил телефон. Он услышал голос Дрю.

— Что с тобой случилось? — спросил тот. — Я звоню и звоню.

— Я ездил в Беркли — бил поклоны Бетлинн. Потом шел назад пешком, это было так здорово. А теперь говорю с тобой, и это еще замечательнее.

— У тебя приподнятое настроение, приятель. Принимал что-нибудь?

— Нет. Просто мне хорошо.

— Как насчет сегодняшней ночи — готов оттянуться?

— В том, что я приду к тебе, мы запрем дверь и займемся любовью по-серьезному.

— Шоколад и пончики.

— Вот почему у тебя выросли крылья. Сахарный кайф. Я принесу что-нибудь поесть. Устроим вечер любви.

— Это что-то декадентское.

— Так оно и будет. Гарантирую. Я буду через час.

— Это значит — через два.

— Как хорошо ты меня знаешь, — сказал Дрю.

— Нет-нет, мне еще столько нужно узнать, — выдохнул Уилл.

— Например, какое ты делаешь лицо, когда я тебя трахаю так, что ты забываешь, как маму звали.

— Когда мы торчим где-нибудь в болоте и нас кусают насекомые, я мечтаю о хорошей, чистой работе в хорошем офисе с видом на Бейбридж. Но сегодня я поняла; мне это не подходит. Все очень просто. Кончится тем, что я размозжу кому-нибудь голову пишущей машинкой. Так что не знаю. В конечном счете я найду что-нибудь, что меня устроит, но с тобой это все равно не сравнится. Что там у тебя звякает?

— А это навевает воспоминания, — вздохнула она и добавила; — Помнишь, ты говорил в Бальтазаре о том, что чувствуешь, когда все надоедает. Теперь я понимаю, что ты чувствуешь.

— Это пройдет, — сказал он. — Найдешь еще что-нибудь.

— Ага, значит, депрессия прошла? И кто же причина таких перемен? Дрю?

— Он умеет напиваться, а я всегда считала это хорошим знаком О черт, опаздываю на обед. — Она крикнула Глену, что уже идет, и прошептала в трубку: — Мы обедаем с этим струнным квартетом Клянусь, если они за супом начнут рассуждать о четырехголосном складе, я его брошу. Пока, моя радость.

Закончив разговор, он понес мартини в архив и наконец подобрал фотографии, разбросанные на полу, — он откладывал это с тех пор, как Господин Лис вызвал в них призрачную жизнь. Это было обычное дело, но, как и многое, что он видел и делал сегодня, оно показалось ему важным, словно исполненным скрытого смысла А может, не такого уж скрытого. Здесь, с этих фотографий, началось посвящение в тайны его нового существования. Они тогда были, так сказать, картой территории, которую он собирался исследовать. Теперь эту карту можно убрать. Путешествие началось.

Он подумал о лисе, который расхваливал блага гетеросексуальности, говорил о своих детях, которые производили на свет своих детей, а те — своих. Уиллу не суждено найти утешение в потомстве. У него не будет отпрыска, который унесет это лицо в вечность. Его вид состоит из одной особи.

Что ж, так оно и есть. И в этой мысли было что-то пронзительное и мощное, в мысли жить, умереть и исчезнуть в жаре собственного очистительного огня.

Дрю опоздал всего на тридцать пять минут, что было более очевидным свидетельством его энтузиазма по поводу грядущих радостей, чем нарумяненные щеки и штаны в обтяжку. Он притащил не меньше шести пакетов с продуктами — сначала из магазина в такси, потом из такси до парадной двери. Уилл предложил помощь, но Дрю сказал, что не доверяет ему (он обязательно заглянет внутрь), поцеловал его в щеку, сдерживая страсть, сказал, чтобы он отправлялся смотреть телевизор, а он сам все приготовит. Уилл, не привыкший, чтобы им помыкали, был совершенно очарован и безропотно подчинился.

Телевизор не показывал ничего такого, что привлекло бы его внимание дольше, чем на двадцать секунд. Он смотрел, почти убрав громкость и надеясь расшифровать звуки подготовки на кухне и в спальне наверху, как ребенок, пытающийся через оберточную бумагу угадать, что же за рождественский подарок он получил. Наконец Дрю вернулся. Он принял душ (волосы все еще были прилизаны) и надел более соблазнительную одежду: свободный, но хорошо скроенный жилет, из которого торчали его мощные руки и плечи, бежевые льняные брюки на завязках, которые словно специально были сшиты для облегченного доступа.

— Идем со мной, — сказал он и повел Уилла вверх по лестнице.

К этому времени за окном уже стемнело, и спальня освещалась несколькими продуманно расставленными свечами. Кровать оказалась расстелена и обложена всеми имеющимися в доме подушками, а на свежих белых простынях, устилавших пол, Дрю разложил привезенную из магазина снедь.

— Тут еды достаточно, чтобы накормить пять тысяч человек. И без всяких чудес, — сказал Уилл.

— Излишества, если не злоупотреблять ими, полезны для здоровья, — сказал он, обнимая Уилла за талию. — Это хорошо для души. И потом, мы это заслужили.

— Ну, ты-то точно. Я здесь всего лишь мальчик-раб. На эту ночь в твоем полном распоряжении.

Уилл прижался ртом к щеке Дрю, потом ко лбу, подбородку, губам.

— Сначала пир, — возразил мальчик-раб. — Я купил груши, персики, клубнику, чернику, киви (винограда нет, это клише), немного холодных омаров, немного креветок, бри, шардоне и, конечно, хлеб, шоколадный мусс, морковный пирог. Да, если хочешь, есть великолепная говядина, а к ней острая горчица. Что я пропустил? — Он оглядел разложенную еду. — Наверняка имеется что-то еще.

— Мы найдем, — сказал Уилл.

Этим они и занялись. Возлегли среди еды, как римляне, и стали есть, целоваться, потом поели еще и разделись, поели еще. Тек сок, рты были полны, аппетит утолялся и рос. Вино слегка ударило им в голову, и беседа потекла свободно. Дрю изливал душу, рассказывая о своих разочарованиях последнего десятилетия. Его повествование не было исполнено жалости к самому себе. Он остроумно и иронично описывал, как умерялись его амбиции, короче говоря, как он хотел иметь весь мир у своих ног, а оказался банкротом с пивным животом.

— Но не в Сан-Франциско.

— Это же гетто. И потому не в счет. Я приезжаю в Колорадо, и моя семейка достает меня денно и нощно, талдычит о том, что Господь хочет, чтобы я был нормальным, и если я не одумаюсь, то отправлюсь прямиком в ад.

— И что ты им отвечаешь?

— Вы с таким же успехом можете убеждать меня перестать дышать, потому что я гей вот здесь, — он ткнул себя пальцем в грудь, — душой и сердцем Знаешь, чего я хочу?

— Я бы хотел, чтобы моя родня могла увидеть меня и тебя вот сейчас. Как мы бездельничаем, разговариваем, никого из себя не корчим. — Он помолчал, глядя в пол. — Ты счастлив?

— Ия счастлив. Думаю, счастливее я никогда не был. А память у меня длинная. — Он рассмеялся. — Я помню, как увидел тебя в первый раз.

Дрю поднял на него взгляд, нежный и протестующий.

— Нет-нет, я помню, — сказал он. — Это было у Льюиса Он давал бранч, и я пришел с Тимоти. Ты помнишь Тимоти?

— Или говорили, что знают всех и каждого.

— Верно. Они так часто сыпали именами, словно град шел, и время от времени кто-нибудь оценивающе поглядывал на меня, словно я кусок мяса. Я помню, ты опоздал.

— Вот оно что, — сказал Уилл. — Значит, привычку опаздывать ты перенял у меня.

— Я все у тебя перенял. Все, что хотел. Ты дарил мне свое внимание, словно ничто другое не имело значения. До того момента я не был уверен, что останусь. Думал, это все не для меня. Я чужой здесь, среди этих людей. Собирался следующим самолетом улететь домой и сделать предложение Мелиссе Митчелл, которая тут же вышла бы за меня и позволила бы делать у нее за спиной все, что мне взбредет в голову. Так я планировал, если здесь у меня ничего не получится. Но ты заставил меня поменять решение.

Уилл нежно погладил Дрю по лицу.

— Да, — ответил Дрю. — Может, тебе запомнилось это по-другому, но ты ведь не был в моей голове. Именно это и произошло. Мы даже в постель улеглись не сразу. Тимоти этак презрительно сказал, что ты плохой парень.

— Он сказал, ну, я не помню точно, что ты псих, что ты англичанин, что ты зажатый, что ты показушник.

— Я-то как раз не был зажатый. Остальные — может быть.

— Как бы там ни было, ты мне не позвонил, а я тебе звонить боялся, чтобы не разозлить Тимоти. Я вроде как зависел от него. Он оплатил мой билет, я жил в его квартире. А потом ты позвонил.

— А остальное — уже история.

— Не иронизируй. У нас были прекрасные моменты.

— И конечно, когда мы расстались, вернуться в Колорадо я уже не мог. Я был на крючке.

— А что сталось с Мелиссой?

— Ха Тебе это понравится. Она вышла замуж за того парня, с которым мы дрочили друг другу, когда учились в школе.

— Так у нее склонность к гомикам, — сказал Уилл, слегка изменив позу, и Дрю снова прижался к нему.

— Может быть. Я иногда вижусь с ней, когда приезжаю домой. Ее детишки ходят в ту же школу, что и дети моего брата, и мы сталкиваемся, когда я прихожу за ними. Она все еще хорошо выглядит. Вот…

Он запрокинул голову и поцеловал Уилла в подбородок.

— Это история моей жизни.

Уилл крепче прижал его к себе.

— А что случилось с Тимоти? — спросил он. — Мы перед ним в долгу.

— Ну, он умер вот уже лет семь или восемь. Кажется, когда он заболел, его любовник бросил его, и он умер в одиночестве. Я узнал об этом после Рождества, а он умер на День благодарения. Его похоронили в Монтерее. Я езжу туда время от времени. Кладу цветы на могилу. Говорю, что все еще думаю о нем.

— Это хорошо. Ты хороший человек, ты это знаешь?

— Да, я начинаю думать, что важно.

Потом они занимались любовью. Нет, это было не горячечное, не знающее никаких преград соитие их первой любви, как восемнадцать лет назад, и не слегка боязливая встреча, как несколько ночей назад. На сей раз они сошлись не в соревновании и не в трюкачестве, они сошлись как любовники. Неторопливо отдавались своей чувственности, с ленивой непринужденностью обмениваясь поцелуями и прикосновениями, но воспаляясь с каждой минутой. Каждый по-своему становился все более требовательным, каждый по-своему — более уступчивым Они играли, возносясь на гребень волны и падая вниз, настойчиво двигаясь к пункту назначения, который они обсудили и запланировали. Уилл не трахал никого в течение четырех лет, а Дрю, хотя прежде и был жаден до секса, дал зарок им не заниматься, поскольку это сопряжено с таким риском Данное действо никогда, даже в менее сложные времена, не было естественным, несмотря на все разговоры фермеров со Среднего Запада про слюну и немного похоти. Это было сознательное, обусловленное страстью деяние, в особенности в разгар чумы, когда под рукой нужно было держать презерватив и смазку, а избавиться от слабой, но одолевавшей тебя тревоги (как и от эрекции) было невозможно. И вот теперь они нежно совокуплялись в гнезде из подушек и к удовольствию обоих.

Дрю, рассмеявшись, отправился в ванную и закрыл дверь. Уилл слышал приглушенные звуки душа, плеск струй по плитке на полу, потом звук изменился — вода ударяла по плечам и спине Дрю. Он прокричал что-то, но Уилл не разобрал слов. Он потянулся, испытывая двойную роскошь усталости и сытости, сознание помутилось.

Поэтому он изо всех сил боролся со сном, хотя это было нелегко. Два раза Уилл погружался в неглубокую дремоту. В первый раз он проснулся, когда душ выключился и Дрю стал напевать что-то немелодичное, вытираясь полотенцем. Во второй раз — услышав, что Дрю топает вниз по лестнице.

— Я пошел попить, — крикнул он. — Тебе что-нибудь надо?

И в разгар этого сияния возникли образы прошедшего дня: небо, стена, Бетлинн; Дрю одетый, Дрю обнаженный; кот, цветы, мост — все это прокручивалось перед ним, как фрагмент фильма, который кто-то швырнул в пекло его головы, в этот мерцающий белый огонь, находившийся в конце всего.

Он поднял голову и сквозь свет посмотрел прищуренными глазами на дверь. Дрю не было видно. Уилл пополз к лестничной площадке, по пути перевернув две из трех оставшихся свечей. Пожар в его голове продолжал бушевать, вспыхивали и пожирались огнем воспоминания, похожие на крылышки мотыльков, мельтешащие, мельтешащие…

…воды Залива, подгоняемые ветром; цветы на окне Бетлинн Рейхле; вспотевшее, искаженное страстью лицо Дрю…

А потом огонь вдруг погас, его не стало в одну секунду. Он стоял на коленях в трех или четырех ярдах от двери; темнота была серой, свет — серым, еда, среди которой он стоял на коленях, лишилась цвета, его руки, ноги, член и живот — все лишилось цвета, все посерело. Это было странно приятно после приступа болезни — оказаться в прохладной камере и лишиться органов чувств. Его разум, полагал Уилл, просто пришел к выводу, что ему достаточно, и отключил все, кроме минимума внешних воздействий. Запахи гнили и свернувшейся сметаны больше его не волновали, даже липкие остатки еды вокруг не трогали.

Тошнота тоже отступила, но он не хотел рисковать и решил не двигаться, пока не придет уверенность, что она прошла совсем. Поэтому Уилл оставался на том месте, где оказался, когда это прошло, — стоял на коленях в свете единственной свечи. Он подумал, что очень скоро сюда поднимется Дрю. Увидит Уилла и пожалеет его, подойдет, утешит, обнимет. Ему нужно только проявить терпение. Он умел быть терпеливым Он мог сидеть, не меняя позы, в течение нескольких часов. Это нетрудно. Нужно только ровно дышать и выбросить из головы бесполезные мысли. Изгнать их и ждать.

И вот — пожалуйста На стене появилась тень. Дрю уже поднимался по лестнице. Тридцать секунд — и он будет на лестничной площадке, еще мгновение — и он поможет Уиллу вернуться в нормальное состояние. Вот он идет со стаканом воды в руке, брюки едва держатся на бедрах, тело испещрено следами поцелуев, оставленными Уиллом. Кожа вокруг сосков покраснела. Отметины от зубов на шее и щеках, аккуратные, как швы портного. Лицо в пятнах. Дрю поднял голову — ах, как медленно (в этом сером мире все происходило неспешно), — посмотрел в сторону двери, и на его лице появилось недоуменное выражение. Он, казалось, не мог разглядеть лица Уилла во мраке, а если и мог, то ему было непонятно, что же он видит. Но запах блевотины он почувствовал — это было ясно. На его лице появилось выражение отвращения, обеспокоившее Уилла. Он не хотел, чтобы его спаситель смотрел на него таким взглядом. Ему хотелось сострадания, нежности.

Но Дрю стоял, не двигаясь. Уилл, разочарованный, оперся рукой об пол, попав в собственную жижу, и поднялся. Он попытался произнести имя Дрю, но из горла вырвался какой-то гнусный звук, скорее похожий на лай.

Читайте также: