Эпидемия чумы 1812 года

Как думаете, что означает прилагаемая в качестве иллюстрации частично промасленная бумажка из стародавнего архивного дела? Это бесценный рисунок, фиксирующий границы городского кладбища в 1812 году. С трудом идентифицировал топографические привязки по оси могил Шабер и Клеонова (Кленова), но это отдельный сюжет. Почему в середине 1820-х Воронцов скрупулезно выявлял эти границы с помощью очевидцев? Потому что первые чумные захоронения производились не в пределах будущей Чумной горы (Чумки), а непосредственно на общественном некрополе. Ибо сперва никто не предвидел масштабов надвигающейся катастрофы.

Одесситам вменялось в обязанность дважды в день окуривать помещения, запрещалось принимать гостей. Категорически возбраняли продажу second hand. На первых порах следовало наблюдать, чтобы не было скопления людей в питейных домах и других общественных местах. Закрыли дома терпимости, а всех проституток собрали в одном карантинном помещении, под страхом строгого наказания запретив принимать посетителей, каковые в случае задержания несли равную ответственность. Позже, по объявлению общего карантина, горожанам вообще запретили появляться в общественных местах — даже храмы закрылись.

Знаете, кто, кроме медиков и полицейских, имел непосредственный доступ к зачумлённым? Преступники и добровольцы, вызвавшиеся ухаживать за ними на определённых условиях. Первые в случае благоприятного для них исхода оправдывались и освобождались подчистую, вторые требовали весьма значительного вознаграждения. Были ещё добровольно нанимавшиеся за солидное жалованье мортусы, а равно арестанты — похоронная команда.

О мортусах в популярных краеведческих изданиях упоминали многократно. Сообщения обычно снабжаются пугающей картинкой, изображающей, как эти добровольцы в просмолённой спецодежде выволакивают длинными крюками из домов умерших от чумы. Согласно архивным материалам, для перевозки мёртвых тел использовались пожарные дроги, находившиеся в ведомстве полицмейстера. По миновании надобности Ришельё приказал сжечь импровизированный катафалк.

Как принято говорить, кому война, а кому мать родна. Началось мародёрство — тёмные корыстолюбивые типы соблазнялись вещами, оставшимися от умерших зачумлённых. Таким путём зараза перебегала от дома к дому и тогда, и в чумные эпидемии 1829 и 1837 годов. Предусмотрительный Ришельё объявил одесситам о том, что оповестившие о сокрытых кем-либо заражённых вещах будут щедро вознаграждаться. В результате ему в основном удалось пресечь мародёрство. Архивные документы сообщают о том, например, что некая Мавра Трубачевская сообщила городскому полицмейстеру П.С. Мавромихали о спрятанной в Дальнике зачумлённой верхней одежде, белье, подушках. Всё это беспощадно предали огню, а гражданке выплатили стоимость вещей — 150 рублей. 100 рублей в такой же ситуации получила еврейка Перла Абрамова. В тот период по распоряжению герцога сожгли и несколько зачумлённых жилых помещений, а затем оставшимся в живых хозяевам выплатили компенсацию. Была даже создана специальная комиссия, занимавшаяся делами наследников жертв эпидемии.

Это действительно уникальное свидетельство, поскольку по зафиксированному документально официальному сообщению причта греческой Свято-Троицкой церкви в разгар эпидемии никаких обрядов над умирающими и умершими православными не совершала. Да мы не имеем никаких других данных о совершении подобных обрядов и у католиков. Капелло скончался в отдельном флигеле при руководимой им больнице, до последнего часа оставались с ним преданные служители, надо полагать, его подчинённые, имён которых мы, к сожалению, не знаем. Ясно только, что они его самоотверженно любили. Дом свой, находившийся в пяти кварталах от госпиталя, на углу Торговой и Софиевской, с 1 апреля 1812 года доктор сдавал внаём капитану над одесским портом, коллежскому асессору Скандракову.

Место дома и участка Капелло, что символично, ныне занято Научной библиотекой и мастерскими Одесского национального университета имени И.И. Мечникова. Как видно из плана города 1814 года, жилой дом стоял фасадом по красной линии Преображенской. Смежное место тоже некоторое время находилось во владении Капелло, однако он не имел возможности его застроить, и земля отошла к городу, была присоединена к саду, впоследствии сдавалась в аренду под кафешантаны, а затем там построили летний театр. Со стороны будущего Малого переулка и Преображенской соседом доктора был небезызвестный австрийский консул фон Том. Судя по архивным документам, доктор был в дружеских отношениях с самим Ришельё, фармацевтом фон Шмидтом, чиновником Скадовским, офицером Шемиотом, упомянутыми Лале, де Рибасом, Поджио, Фраполли, Вейсом, не говоря уже о погибших коллегах, и другими известными фигурантами ранней истории Одессы.

Вот почти всё, что я сейчас знаю о докторе Капелло в контексте тех давних событий. Похоронили ли его в братской могиле, как других, или уважительно отдельно, теперь никто не скажет. Много лет спустя на вершине искусственной насыпи над христианским чумным кладбищем по указанию М.С. Воронцова установили мемориальную плиту в память о жертвах чумных эпидемий. Давно уже нет этого памятного знака, однако о безымянных одесситах, по крайней мере, напоминает сам холм, до сих пор именуемый в народе Чумкой. Вряд ли кто знает о том, что обособленное еврейское чумное кладбище и вовсе лежит под ногами прохожих…

У вас будет единая история на Паблике независимо от способа входа

Курс одесских менял:

Водичка таки не для купания!

Одесса
в соцсетях:

в Одессе
таки весна

Курс одесских менял:

2 июля 2013, 20:58

Эпидемия Чумы 1812 года

Она началась в августе, вскоре после заключения мирного договора между Российской и Османской империями. Торговля сделалась свободной и целые стаи коммерческих судов из турецких портов хлынули в Одесский порт.

Версии появления чумы в Одессе:

• Одна из самых распространенных версий заключается в том, что некое кольцо, обернутое ватой, было контрабандой передано из Карантина* одной одесской актрисе.Зараза, таким образом передалась ей, а от нее другим.Однако это мнение не подтверждено фактами, так как актриса-то как раз чумой не заболела.
• Все, что известно о лицах, предположительно умерших от чумы, сводится к следующему: Димитрий Церепа, грек: вышел из Карантина и поселился в дом своего родственника Афанасия Полисо Бакали.Несколько дней спустя его отец, Афанасий Церепа, также оставил Карантин и переехал в тот же дом, где ранее поселился его сын и которого он нашел при смерти.В эти же дни стало известно, что две-три недели назад многие деревни в районе Подолья были заражены чумой.

2 августа одесский полицмейстер Мавромихали собрал всех медиков на совещание по случаю эпидемии, случившейся в театральном доме ( гостиница для актеров), в котором в тот момент жила, гастролирующая в Одессе, итальянская оперная труппа.

Описывая карантин, автор добросовестно использовал документы.

За 3 дня умерло 8 человек. Везде признаки были одинаковы — горячка с пятнами, лёгкая передаваемость и невероятно быстрое протекание болезни. Главный Доктор Карантина Ризенко первый решился произнести слово "чума". Тем более, что болезнь уже свирепствовала за Дунаем, на Кавказе и в Константинополе.

30 августа умерших было уже 30.

Ришельё, градоначальник, объявил город в сомнительном положении и собрал Медицинский Совет, который положил:

• 1) разделить город на 5 частей, поручив каждую особому врачу;
• 2) осмотреть тщательно все дома, для отделения больных от здоровых;
• 3) уменьшить общение между народом;
• 4) очистить город от грязи в канавах, колодцах и пр. В крепости и городской больнице был учрежден особый карантин для сомнительных лиц. Однако столь слабые меры никак не помогли — с 1 по 12 сентября до 20 человек умирало в сутки с явными признаками чумы.

Ришельё пошёл на неслыханные до того карантинные меры — он объявляет всю за-Бугскую часть Херсонской губернии в карантине — линии карантинной стражи по рекам Буг, Днестр, Кодыме, по сухопутной части Подольской губернии останавливали всякого и отправляли в ближайшие карантины, числом 4, в которых любой должен был провести 30-ти дневную обсервацию. Морское сношение, а также всякая рыбная ловля, были запрещены .
Однако, население Одессы, хотя и находилось в крайней степени опасности, пыталось продолжать вести прежний образ жизни — собирались на похороны большими толпами и провожали умерших по пыльным улицам до кладбища как ни в чем ни бывало, купцы продолжали торговать и пр. Ришельё пришлось 12 сентября издать приказ, запрещающий нотариусам, маклерам и купеческим конторам заключать торговые сделки. А с 13 сентября город был окружен карантинною цепью, с запретом выпускать оттуда любого под любым предлогом.
К середине осени город лишился 4 своих лучших медиков: Ризенко, Кирхнер, Пилькевич и Капелло пали жертвами болезни и собственного самопожертвования.
К 16 ноября болезнь унесла уже 1 720 человек, но конца эпидемии не было видно. Тогда Ришельё решается на крайнюю меру — всеобщий карантин. Он приказал сжечь все подозрительные и подвергшиеся болезни землянки, особенно наполнявшие Карантинную и Военную балки, позволил высшим классам выехать на поселение на пригородные хутора, находящиеся внутри оцепления, и объявил условия карантина: все собрания запрещены, все присутственные места и даже храмы Божьи были закрыты. Из каждого дома было запрещено выходить кому бы-то ни было. Этот строгий карантин начался 22 ноября и продолжался 46 дней.

22 ноября 1812 года в Одессе был введен общий, обязательный для всех карантин.Город погрузился в тревожную тишину.Никто не имел права выйти из дома, за исключением лиц, занятых на гос. службе.

Каждый человек, бывший официальным лицом, имел специальный билет.Съестные припасы разносились по улицам два раза в день в сопровождении офицера полиции и комиссара квартала.Мясо перед употреблением погружали в холодную воду, хлеб окуривали, а деньги получали в сосуде с уксусом.

Все дома в городе обследовались один или два раза в день комиссарами кварталов, информация о состоянии каждого передавалась ежедневно генерал-губернатору.Как только становилось известно о новом случае болезни, пациент немедленно отправлялся в больницу, а остальные жители препровождались в места наблюдения, устроенные таким образом, чтобы предотвратить общение между ними.
Оцепеневший от страха город представлял душераздирающее зрелище.Люди боялись дышать, чтобы не заразиться чумой, которая словно витала в воздухе.Везде горели костры, у входа в дома сжигались ароматические вещества..Двери и окна всюду были закрыты, даже на балконах.Приятели и знакомые случайно повстречавшись, тут же расходились в разные стороны - таков был уровень страха.

Все внешние проявления дружбы были запрещены, никто не рисковал даже наводить справки о своих друзьях и близких.Чиновники говорили друг с другом только на расстоянии.Получаемые письма дезинфицировались и доставлялись с помощью палки, расщепленной в одном конце.
Зловещие знаки беды являлись на каждом шагу: повозка с красным флагом обозначала приближение тех, кто соприкасался с больными, которые еще живы;повозка с черным флагом предупреждала, что идут те, кто выносит из дома умерших.Повозки сопровождали люди, одеты в засаленные платья из пропитанной маслом или смолой материи, их мрачный вид и зловонные костюмы добавляли последних штрих к ужасающей картине.

Эпидемия Чумы 1812 года

Самая страшная эпидемия…чума.
Она началась в августе, вскоре после заключения мирного договора между Российской и Османской империями. Торговля сделалась свободной и целые стаи коммерческих судов из турецких портов хлынули в Одесский порт.

Версии появления чумы в Одессе:
Одна из самых распространенных версий заключается в том, что некое кольцо, обернутое ватой, было контрабандой передано из Карантина* одной одесской актрисе.Зараза, таким образом передалась ей, а от нее другим.Однако это мнение не подтверждено фактами, так как актриса-то как раз чумой не заболела.

Все, что известно о лицах, предположительно умерших от чумы, сводится к следующему: Димитрий Церепа, грек: вышел из Карантина и поселился в дом своего родственника Афанасия Полисо Бакали.Несколько дней спустя его отец, Афанасий Церепа, также оставил Карантин и переехал в тот же дом, где ранее поселился его сын и которого он нашел при смерти.В эти же дни стало известно, что две-три недели назад многие деревни в районе Подолья были заражены чумой.
2 августа одесский полицмейстер Мавромихали собрал всех медиков на совещание по случаю эпидемии, случившейся в театральном доме ( гостиница для актеров), в котором в тот момент жила, гастролирующая в Одессе, итальянская оперная труппа.

Город на карантине
22 ноября 1812 года в Одессе был введен общий, обязательный для всех карантин.Город погрузился в тревожную тишину.Никто не имел права выйти из дома, за исключением лиц, занятых на гос. службе.
Каждый человек, бывший официальным лицом, имел специальный билет.Съестные припасы разносились по улицам два раза в день в сопровождении офицера полиции и комиссара квартала.Мясо перед употреблением погружали в холодную воду, хлеб окуривали, а деньги получали в сосуде с уксусом.
Все дома в городе обследовались один или два раза в день комиссарами кварталов, информация о состоянии каждого передавалась ежедневно генерал-губернатору.Как только становилось известно о новом случае болезни, пациент немедленно отправлялся в больницу, а остальные жители препровождались в места наблюдения, устроенные таким образом, чтобы предотвратить общение между ними.
Оцепеневший от страха город представлял душераздирающее зрелище.Люди боялись дышать, чтобы не заразиться чумой, которая словно витала в воздухе.Везде горели костры, у входа в дома сжигались ароматические вещества..Двери и окна всюду были закрыты, даже на балконах.Приятели и знакомые случайно повстречавшись, тут же расходились в разные стороны — таков был уровень страха…
Все внешние проявления дружбы были запрещены, никто не рисковал даже наводить справки о своих друзьях и близких.Чиновники говорили друг с другом только на расстоянии.Получаемые письма дезинфицировались и доставлялись с помощью палки, расщепленной в одном конце.
Зловещие знаки беды являлись на каждом шагу: повозка с красным флагом обозначала приближение тех, кто соприкасался с больными, которые еще живы;повозка с черным флагом предупреждала, что идут те, кто выносит из дома умерших.Повозки сопровождали люди, одеты в засаленные платья из пропитанной маслом или смолой материи, их мрачный вид и зловонные костюмы добавляли последних штрих к ужасающей картине.

Таблица смертности
Смерти
С 29 августа 1812 года до 1 января 1813 года умерло:
В городе 758
В больницах 1326
В Карантине 299
В жилищах 249
ИТОГО 2632

Выздоровевшие
В течение прежде упомянутого периода
В городе 93
В больницах 344
В Карантине 119
В жилищах 60
ИТОГО 616
Полное число тех, кто бы болен в 1812 году — 3248 человека.

Умершие в 1813 году - 24
Выздоровевшие - 59
ИТОГО: зараженных в 1813 году 83 человека

ВСЕХ зараженных 3331
Умерших 2656
Выздоровевших 675

Во время этого кошмара поведение Дюка де Ришелье было выше всяких похвал: он полностью отдавался своему делу, подвергая себя непрерывной опасности.
Никогда еще лидер не вел себя столь жертвенно во имя безопасности вверенных его попечению людей.Он посещал чумных в больницах, участвовал в собраниях квартальных комиссаров, лично проверял границы карантина, чтобы убедиться в выполнении своих распоряжений, призывал жителей к терпению, всячески поддерживал бедных, помогал им продовольствием и одеждой.Могу сказать, что Одесса в эти страшные полгода была одной большой страдающей семьей, получающей от своего отца помощь, которую его сердце раздавало щедрой рукой…

03.08.2016
Редактировать статью

Чуть более двух столетий назад красавица Одесса, тогда молодой, но стремительно развивавшийся город-порт, казалось, воспрянула после длительного торгового бездействия, связанного с очередной русско-турецкой войной 1806-1812 годов. Вслед за подписанным в мае 1812 года мирным договором и возобновлением торговых отношений пристани вновь были наполнены кораблями, а купцы бойко вели торговлю. И ни для кого не секрет, что значительную часть торговцев составляли евреи, черта оседлости для которых в тогдашней Новороссии была определена задолго до появления самой Одессы. Привилегии, пожалованные городу правительством по образу нынешних свободных экономических зон, да и благожелательное отношение к евреям отцов-основателей города способствовали постоянному увеличению числа еврейского населения. Но вслед за воодушевлением в город пришла и печаль. А евреи, задействованные в основном в торговле и производстве – сферах постоянного общения и контакта с людьми, стали первыми жертвами эпидемии чумы, завезенной на иностранных судах и окутавшей Одессу летом 1812 года. Смертоносную эпидемию город знавал и до этого, случится она не единожды и после, но именно эта вспышка считается самой страшной, когда без малого 30-тысячный город потерял каждого девятого своего жителя.

Как известно, Одесса может прожить без чего угодно, будь то хлеб, соль и даже власть, но только не без слухов. Зародившись в пределах двора, они распространялись сперва на целую улицу, затем район, а позже и вовсе на весь город уже в статусе факта. А поэтому, как только появились первые упоминания о чуме, в городе тут же закрепилась версия, что зараза попала в город от одного из иностранных поклонников местной актрисы. Якобы тот, не желая дожидаться установленной процедуры карантина, передал ей контрабандой золотое кольцо с бриллиантом, упакованное в вату. Кольцо, соответственно, было заразным, от него зараза передалась актрисе, а затем и всему ее окружению. Правда, когда выяснилось, что указанная актриса жива, рассказавшие объясняли все ее иммунитетом, а вот близкий ей круг людей им не обладал. Стоит ли говорить, что долгое время косые взгляды винивших актрису в начале всех городских бед, неоднократно устремлялись ей вслед. Впрочем, слухи были не совсем безосновательны, и к театру первый официально зарегистрированный случай отношение все же имел.

2 августа 1812 года одесский полицмейстер Мавромихали столкнулся сразу с несколькими случаями смерти в театральном доме, где проживали гастролирующие актеры. После этого он собрал медиков на экстренное совещание. Представив им тела трех умерших актрис итальянской оперной труппы, полицмейстер отвел их в соседнюю комнату и попросил осмотреть дочь одной из умерших и ее служанку. У них были все симптомы, которые, по словам очевидцев, еще вчера наблюдались у тех, кто был мертв. Опасений особых никто тогда не высказал, но когда через несколько дней с такой же горячкой и пятнами обратились еще несколько человек, а к исходу третьего дня все они умерли, врачи уже уверенно диагностировали чуму. Подтверждением этому служили всё новые и новые жертвы в разных городских районах. Инфекция быстро распространялась по всему городу, а через неделю уже и по прилегающим хуторам и предместьям.

В такой ситуации Ришелье объявил карантин в части Херсонской и Подольской губернии. На определенных им карантинных линиях останавливали каждого, после чего отправляли в 30-дневную обсервацию. В Еврейской больнице организовали отдельный карантин для иудеев, которым необходимо было соблюдать ритуальные процедуры. В карантинах уходом за больными, а также дезинфекцией помещений занимались арестанты и проштрафившиеся нижние чины царской армии, многие из которых впоследствии умирали. Выжившие же получали амнистию и вознаграждение. За вознаграждение нанимались и простые люди, для которых обещанная и более чем внушительная по тем временам сумма в тысячу рублей перевешивала страх собственной смерти.

Герцог Арман-Эммануэль Ришелье был вообще человеком порядочным, проявив себя в месяцы всеобщего ужаса толковым градоначальником. Он, например, запретил рыбную ловлю и всякие торгово-морские отношения. Но купцы продолжали торговать. Тогда им был издан указ, запрещающий нотариусам и купеческим конторам заключать торговые сделки. А с 13 сентября город был окружен карантинною цепью с запретом выпускать оттуда любого, невзирая на причины и возможные предлоги. Когда же и к середине ноября конца эпидемии все еще не было видно, Ришелье ввел всеобщий карантин. Все собрания были запрещены, храмы и синагоги закрыты, из своих домов выход людям был категорически запрещен.

В дома могли войти только комиссары, врачи и мортусы. Последние, одетые в кожаные платья и рукавицы, шестами с крюками вытаскивали больных и умерших из домов, складывая их на повозки с флагами разных цветов: белый означал болезнь без признаков чумы, красный был на повозках с больными заразой, а черный означал умерших. По городу передвигались лишь эти повозки да патрули, следившие за соблюдением карантина. Везде горели костры как самое распространенное средство обеззараживания воздуха. Двери и окна всюду были закрыты, но от смердящего запаха не спасали даже ароматические масла.

Как это было в Одессе

2 августа 1812 года одесский полицмейстер Мавромихали собрал всех медиков на совещание по случаю эпидемии, случившейся в театральном доме (гостинице для актеров), в котором в тот момент жила гастролировавшая в Одессе итальянская оперная труппа. Врачи, отправившиеся в этот дом, констатировали, что все их опасения подтвердились. Чума впервые была обнаружена у дочки антрепренера Мантуани и его служанки. Еще несколько заболевших чумой актеров умерли, но диагноз сразу не был распознан. Параллельно болели люди на Вольном рынке. Там бубонной формой чумы заболела 17-летняя девушка, найденная в землянке, а в соседнем доме был обнаружен труп умершей от чумы 12-летней девочки. В строениях рядом обнаружены двое мертвых детей и домработница. А три дня спустя после этих случаев был обнаружен 16-летний мальчик, скончавшийся от чумы. Близ упомянутой землянки, в доме лавочника Павла Валикова, сам хозяин и три человека, жившие в его доме, а также один мальчик стали жертвами эпидемии чумы и за 3-4 дня скончались.

После этих случаев бубонной чумы, появившихся практически одновременно в разных частях города, страшная инфекция стала быстро распространяться по всему городу и прилегающим хуторам и предместьям.

Трупы умерших от чумы специальные похоронные команды свозили в одно место, где их спешно засыпали не только землей, но и всем, что попадалось под руку. Всюду на пустых улицах и площадях царила тишина. По городу передвигались только патрули, наблюдающие за соблюдением карантина, да повозки с белыми флагами (заболевшие без явных признаков чумы), красными (так обозначали повозки с больными) или черными флагами (такое обозначение было для умерших), сопровождаемые погребальщиками, или мортусами, одетыми в кожаное высмоленное платье (для предотвращения заражения одежду смолили, особенно те, кто по долгу службы и профессии были вынуждены перемещаться по городу), в таких же рукавицах, в масках с вытянутой носовой частью, куда клали тёртый чеснок. Вооружённые длинными шестами с крючьями и арканами, мортусы выволакивали больных из квартир и клали их на телеги. Каторжники, закованные в кандалы, в таких же черных просмоленных одеждах, как у мортусов, по истечении двадцати дней после выноса из домов мертвых входили в них и производили дезинфекцию.

Врач, собираясь навестить больного чумой, надевал длинный, почти до земли, халат из накрахмаленного льна, длинные перчатки и высокие сапоги. Голову и лицо закрывала маска, пропитанная воском: на месте носа торчал вытянутый клюв, который заполняли пахучими веществами и травами.

Вот как описывает картину эпидемии чумы в Одессе в 1812 году Ю. С. Трусов: «. Через несколько минут три всадника — Ришелье, Рошешуар и Кондрат — выехали за ворота дачи. Герцог скакал впереди на вороном породистом коне, за ним следовал на рыжем английском жеребце похожий на уродливого подростка Луи Рошешуар. А за ними с огромным венком из желтых и белых астр Кондрат Хурделицын. Всадники миновали Тираспольскую заставу, подымая клубы пыли на немощеных улицах. Быстро помчались через весь город в сторону гавани.

Несколько длинных похоронных процессий, увидев скачущего градоначальника, мгновенно сторонились, прижимаясь к самым обочинам тротуаров вместе с телегами, везущими страшный груз, чтобы пропустить герцога и его спутников. Кондрата поразила зловещая тишина некогда запруженных пешеходами улиц. Александровский проспект, тогда самая главная артерия Одессы, теперь подавлял своей пустынностью. Бойко торговавшие магазины, лавки, трактиры, кофейни, где всегда шумело, спорило, смеялось разноязычное население города и его постоянные гости — приезжие негоцианты, купцы в пестрых одеяниях, иностранные моряки, — все это буквально обезлюдело. На дверях ржавели увесистые замки. Даже окна домов, несмотря на жару, не открывались. Хотя сентябрь, как всегда в Одессе, выдался солнечным, жители сидели, запершись безвыходно дома, предпочитая духоту заразе. Тогда считали, что чума передается по воздуху. Проезжая мимо домов, Кондрат видел бледные лица этих добровольных затворников, с любопытством глядевших на него сквозь мутные стекла плотно закрытых окон. На Гимназской, 8, около небольшого одноэтажного дома, герцога уже ожидала похоронная процессия.

Рядом с гробом умершего от чумы важного чиновника, личного друга Ришелье, стояли две телеги с вещами покойного, подлежащими уничтожению. Герцог соскочил с коня, подошел к гробу и бесстрашно поцеловал усопшего в лоб. Немногочисленные родные и друзья покойника не решались последовать примеру Ришелье, боясь прикоснуться к чумному. Выполнив этот ритуал, герцог дал знак. Тучный священник, торопливо пропустив целые фразы, пробормотал слова молитвы, после чего гроб окружили, звеня цепями, каторжники в черных рубахах, а затем выстроились конвойные. Погребальная процессия тронулась.

Впереди нее ехал на своем вороном коне герцог. За ним — Рошешуар. Их окружали несколько ближайших родственников покойного. Затем — Кондрат с венком из желтых астр и эскадрон почетного эскорта конных егерей. Смелое поведение герцога, видимо, подействовало на горожан. Многие, подражая Ришелье, покинули свои жилища и вышли проводить покойного в последний путь. Траурное шествие постепенно стало обрастать большой толпой, которая вышла из пределов города и медленно поползла по степи к лощине, где хоронили чумных. Оттуда ветер доносил тяжелый трупный запах.

Иван Русев. Кандидат биологических наук, зав. лабораторией экологии

носителей и переносчиков возбудителей особо опасных инфекций

Украинского научно-исследовательского противочумного института им. И. И. Мечникова.

Население Одессы, хотя и находилось в крайней степени опасности, все-таки пыталось продолжать вести прежний образ жизни — собирались на похороны большими толпами и провожали умерших по пыльным улицам до кладбища, купцы, как ни в чем не бывало, продолжали торговать.

Ришелье пришлось 12 сентября издать приказ, запрещающий нотариусам, маклерам и купеческим конторам заключать торговые сделки. А с 13 сентября город был окружен карантинной цепью с запретом выпускать оттуда любого под любым предлогом. Более того, Ришелье идет на неслыханные до того карантинные меры — он объявляет всю забугскую часть Херсонской губернии в карантине. Линии карантинной стражи по рекам Буг, Днестр, Кодыма, по сухопутной части Подольской губернии останавливали всякого и отправляли в ближайшие карантины, числом 4, в которых любой должен был провести 30-дневную обсервацию. Морское сношение, а также всякая рыбная ловля были запрещены. Во время всеобщего карантина Ришелье приказал сжечь все подозрительные и подвергшиеся болезни землянки, особенно наполнявшие Карантинную и Военную балки, позволил высшим классам выехать на поселение на пригородные хутора, находящиеся внутри оцепления, и объявил условия карантина.

Жители не имели права покидать своих домов. Вода и продукты развозились. Был устроен особый провиантский магазин и разрешен вывоз морем муки, крупы.

В разгар эпидемии Ришелье принял решения: бани закрыть; кладбища для чумных больных удалить от города; трупы хоронить на глубину не менее 4 аршин; ежедневно брать сведения у полиции о количестве заболевших и умерших; полиция должна иметь достаточное количество повозок для заболевших и подозрительных, повозки ежедневно (вечером) тщательно обмывать; больных отправлять в больницу не позже чем через 2 часа после их обнаружения, дома, где жили больные, окружить караулами и раскрыть для проветривания и очищения; устроить 3 лазарета для больных; раздать билеты тем, кому будет позволено ходить по городу; установить особый надзор за евреями, проверять их ежедневно и поименно; открыть только несколько торговых лавок, подлежащих ежедневному надзору, окуривать товары.

Приказано было людей и грузы, следующие из Одессы, выдерживать в карантине 24 дня. Пожитки, привозимые из Одессы, подвергались очищению в пакгаузах в течение 12 недель, а из сомнительных мест — 6.

Всю корреспонденцию велено было прокалывать шилом, принимать железными щипцами, опрыскивать уксусом, серным порошком, можжевеловыми ягодами, затем окуривать. Деньги опрыскивать уксусом и окуривать. Частную корреспонденцию не разносить, а складывать по алфавиту в особые ящики и окуривать. В почтовую контору входить с одной стороны, выходить с другой.

Врач участка обязан был осматривать больных, а жильцов дома посещать 2 раза в день. Следили за строжайшей чистотой в доме и свежестью продуктов. Дом окуривали купоросной кислотой, вещи и пожитки проветривали и окуривали. Длительность карантина — по усмотрению медицинского совещания.

В больнице приказано было учредить особое отделение для чумных больных и для обсервации. Все лавки с товарами, публичные места, трактиры, кофейни и прочее закрыть.

Жители города ежедневно должны были мыться холодной водой с уксусом, менять белье, употреблять пищу с соком лимона, уксусом, квасом. Принято решение прекратить богослужения.

Ришелье отправлялся каждый день к 9 утра к ограде Соборной церкви, где принимал доклады медиков и комиссаров. Где только проявлялась зараза — там Ришелье, как ангел-хранитель, спешил с пособием, утешением или словами надежды. В тот период 3/4 населения города, находясь в карантине, не имело никаких средств к существованию — их надо было кормить, для чего Ришелье принял решение конфисковать для нужд города пшеницу, находящуюся в купеческих складах.

Строгий карантин начался 22 ноября и продолжался 46 дней. Одесса представляла в те дни истинно печальное зрелище. Но несмотря на строгий карантин только за два месяца — октябрь и ноябрь — от чумы погибли 1720 человек.

Для Одессы за весь период ее существования это была самая страшная эпидемия. Она началась вскоре после заключения мирного договора между Российской и Османской империями. Торговля с этого момента была объявлена свободной, и целые караваны коммерческих судов и чумацких возов хлынули в Одесский порт. Между тем, несмотря на то, что версия появления чумы в Одессе в 1812 году была исключительно морской, первые заболевшие вообще не имели отношения ни к Турции, ни к портовым карантинам, ни даже к морякам. Они появились, как мы упомянули выше, среди актеров одесского театра, затем болезнь распространилась в лавках Вольного рынка.

Принятые жесткие меры не смогли остановить заразу. Она распространялась все шире, и до 27 декабря 1812 года от чумы в Одессе уже умерли 1996 человек. В самом городе умерли 779 человек, выздоровели 93. В хуторах умерли 258 человек, выздоровели 60. В городской больнице умерли 777 человек, выздоровели 213. В еврейской больнице умерли 211 человек, выздоровели 110. Во время этой эпидемии погибли врачи Ризенко, Кирхнер, Капелло, Пилькевич. Эпидемия продолжалась 6 месяцев, наиболее тяжелыми для жителей города были октябрь, ноябрь и декабрь 1812 г.

Захоронения умерших от чумы в разных местах города и на его сопредельных территориях также свидетельствуют о том, что чума свирепствовала не только в Одессе, но и во всей ее округе и предместьях.

15 февраля 1813 года ввиду вполне благополучного состояния Одессы рапортом №394 Дюк де Ришелье доложил главнокомандующему о прекращении эпидемии в городе. А 18 мая 1813 г. оцепление города сняли и жителям разрешили свободный выезд. В карантине было 693 судна, 8500 человек экипажа и 1000 человек других граждан. Все были здоровы, что свидетельствовало об отсутствии каких-либо признаков чумы на судах.

Многочисленные факты того периода подтверждают, во-первых, синхронность проявления масштабной эпидемии чумы, охватившей огромные территории реликтовых ее природных очагов в Причерноморье, и во-вторых — опровергают какую-либо связь возникновения чумы как в Одессе, так и на огромной территории Причерноморья с морским заносом возбудителя. Чума была местная — причерноморская.

Иван Русев. Кандидат биологических наук, зав. лабораторией экологии

носителей и переносчиков возбудителей особо опасных инфекций

Украинского научно-исследовательского противочумного института им. И. И. Мечникова.